Если я вас напрягаю или раздражаю, то Вы всегда можете забиться в угол и по рыдать! лишь маво миленка рожа на волшебную похожа нос крючком, глаза горят патлы шваброй, слюни- яд!
Анхель и Смерть. Сомнамбула
– Господа, слышали ли вы когда-нибудь о призраке Розовой усадьбы, что находится как раз на холме напротив нашего гостеприимного пансионата? – спросил один из присутствующих в комнате мужчин. Во время беседы он стоял у окна, опираясь на подоконник, и сейчас ему было достаточно отвести в сторону занавеску, чтобы взглядам всех присутствующих стал доступен открывающийся вид.
Угрюмое, даже несколько мрачное трёхэтажное здание из серого камня в окружении выгоревшего на солнце неухоженного сада ничем не соответствовало названию, и доктор Мозель подумал, что, возможно, с обратной стороны дома разбит розарий или цветник в розовых тонах. Вот уже несколько дней Анхель, прибывший в этот уютный семейный пансионат по приглашению товарища на встречу молодых специалистов в области медицины, обсуждал с новыми знакомыми последние достижения науки, делился опытом и интересными и курьёзными случаями из практики. Сегодняшний вечер был последним в запланированной поездке, время пролетело практически незаметно, отношения с коллегами сложились довольно тёплыми, практически дружескими.
– И всё-таки, господа, склонны ли вы, вслед за современной наукой, отрицать существование призраков? – продолжал мужчина у окна.
Анхель подумал о том, сколько же интересных фактов неизвестно научным кругам.
– Современная наука склонна искать более простые и естественные причины возникновения различных мистических явлений, – ответил Мозель.
– Например? – заинтересовался собеседник. – Ведь есть очевидцы! Разные люди на протяжении довольно продолжительного периода время от времени видели среди ночи на стене Розовой усадьбы призрак девушки в белом, находящийся буквально в воздухе между окном и балконом третьего этажа.
– Всё очень просто. К примеру, это может быть мистификацией: кто-то намеренно подогревает слухи о призраке, в доме может проживать душевнобольной или, что крайне редко случается в практике, но тоже вполне допустимо, – сомнамбула.
– Сомнамбула?
– В простонародье – лунатик. Такие больные как раз подвержены влиянию лунных циклов и нервных заболеваний. Под их воздействием во сне они могут даже разгуливать по балконным перилам или подняться на крышу дома, что, безусловно, вредно для самого больного, поэтому в таких ситуациях их стараются держать под контролем.
– И всё-таки версия с призраком мне нравится больше, – ответил Мозелю собеседник, – ведь с этим домом связана трагическая история. Говорят, лет десять назад или даже больше здесь произошла ужасная драма: на усадьбу было совершено разбойное нападение, погибли не только хозяева дома, но и их слуги, а также маленькая дочь хозяев. Призрак этот приписывают то самой девочке, то её матери, женщине молодой и красивой. Не помню уже, с чем связана вся эта трагедия, но нападавших нашли и суд приговорил их к смертной казни. Сейчас в поместье проживают какие-то родственники прежних хозяев.
– И что, они на призрака не жаловались? – поинтересовался Анхель.
– Нет, они категорически отрицают даже саму возможность его появления, но вы же понимаете…
– Да, – ответил Мозель, подойдя к окну и выглядывая за занавеску, – восторженные поэтические умы часто будоражит сама возможность существования чего-то непознанного, мистического, необыкновенного.
Он подумал о том, что любители мистических откровений, столкнувшись с явлениями потусторонними, сразу перестают считать их манящими и восхитительными. Они могут долго развивать философские мысли на тему жизни и смерти, но, встретившись со Смертью лицом к лицу, понимают – быть очевидцем происходящего не так уж заманчиво, как им представлялось ранее. Вся романтика тут же выветривается из их голов, и остаются только безволие, апатия или панический ужас.
Поздно вечером, когда все уже разошлись по своим комнатам, в дверь к Анхелю постучали. На пороге стоял хозяин пансионата, который присутствовал при последнем разговоре. Он спросил, известно ли доктору Мозелю что-нибудь о сомнамбулах и сталкивался ли он с ними ранее.
Анхель ответил, что лично наблюдать сомнамбул ему не доводилось, но у него сохранились записи учителя, который проводил обследование подобных пациентов и подробно расписал возможные методы лечения. Но непосредственно очные наблюдения и передовые знания медицины могли бы сильно изменить взгляд на эту болезнь. По крайней мере, сам он с удовольствием поработал бы с подобным пациентом или хотя бы осмотрел его и выслушал.
– Тогда, возможно, вам повезло, – ответил хозяин и объяснил, что живущая в Розовой усадьбе семья приходится ему дальними родственниками – глава семейства его троюродный кузен, и они столкнулись с проблемой, которая была бы интересна доктору, но дело в том, что всё это придётся держать в строжайшем секрете.
Привыкший к некоторым причудам богатых клиентов Анхель согласился на встречу с владельцем Розовой усадьбы и обсуждение работы с интересным пациентом, а также обещал, что никакие сведения о происходящих в доме делах, если они не вредят жизни и здоровью людей, распространять не станет.
читать дальше
Утром, тепло распрощавшись с новыми знакомыми и сославшись на срочную работу, Мозель в сопровождении владельца пансионата отправился в Розовую усадьбу. Семья, проживающая в доме, о визите доктора была предупреждена, но встретили его довольно холодно. Хозяйка дома, женщина средних лет, суетилась и всё время отводила глаза, как будто невыносимо стыдясь самой темы разговора. В итоге она перепоручила Анхеля заботам слуг и велела сопроводить его в кабинет хозяина дома, где его встретил крепкий, плотного телосложения мужчина с наметившимся брюшком и обширной лысиной. Он производил впечатление человека резкого и непримиримого в суждениях, но, судя по двум дочерям на выданье и сыну, предпочитающему проводить время в праздности вместо постигания университетских наук и не проявляющему никакого интереса к семейным делам, к излишней строгости склонен не был.
Мужчина ознакомил Мозеля с сутью дела: оказалось, что в доме помимо этой семьи проживала также племянница его супруги, семнадцатилетняя Мелисса, та самая дочь предыдущих владельцев усадьбы, чудом спасшаяся во время разбойного нападения. Он толком не знает, чем оно было вызвано – то ли отец семейства связался со скверными людьми, то ли ещё что-то подобное, однако поздним летним вечером, практически ночью, в поместье ворвалась банда вооружённых людей в масках. Никто не ожидал нападения, поэтому ни хозяин дома, ни слуги не успели оказать никакого сопротивления. Мать девочки, поняв, что если убивают даже прислугу, то пощады не будет никому, попыталась спасти хотя бы дочь. Бросившись к открытому окну детской, расположенной на третьем, верхнем этаже дома, женщина выглянула наружу, но поняла, что расстояние до земли слишком велико и, даже если она постарается принять удар на себя, девочка с большой вероятностью тоже погибнет. Увидев каменный карниз, идущий от подоконника вдоль стены дома, женщина мгновенно приняла решение: она, подхватив дочь на руки, высунула её в окно, поставила на карниз, ширины которого вполне хватало для девочки, и попросила отойти как можно дальше от окна, так, чтобы её никто не смог достать из комнаты, и стоять тихо-тихо, как мышка, пока всё не закончится.
– Скоро всё будет хорошо и мамочка за тобой непременно вернется, Мелли, а пока стой там и не шевелись, ведь мы не хотим, чтобы ты упала и разбилась, как глиняная свистулька?
Женщина едва успела повернуться спиной к окну, как ворвавшиеся в комнату бандиты не долго думая расправились с женщиной и принялись переворачивать комнату в поисках ребёнка. Они уже было решили, что девочки нет дома, как вдруг один из них решил выглянуть в окно.
– Я нашёл её! – закричал он.
– Где? – второй, высунувшись по пояс, вглядывался в темноту сада, окружавшего дом, ожидая увидеть ребёнка внизу.
– Да вот же! – первый ткнул пальцем в сторону, и оба мужчины уставились на маленькую девочку, стоящую метрах в трёх от раскрытого окна на каменном карнизе.
– И что нам теперь делать? – спросил первый.
– Попробуем как-нибудь её приманить, – решил второй, – а ну иди сюда, маленькая дрянь! – рыкнул он. Ему не терпелось поскорее всё закончить.
– Да что ты, что ты, – забормотал первый, – разве так с детьми разговаривают? – Он вернулся в комнату и поднял с пола валявшуюся неподалёку куклу, которая, возможно, выпала из рук девочки. – А кто тут у нас? – Мужчина снова высунулся в окно, на вытянутой руке протягивая куклу в сторону малышки. – Смотри-ка, это кукла! Она твоя? А как её зовут?
Девочка не отвечала и, казалось, вообще не слышала обращённых к ней слов. Она просто стояла и смотрела прямо перед собой.
– Мне кажется, у такой красивой куклы должно быть особенное имя, – продолжил мужчина, – я бы назвал её Мелли. Мы с Мелли хотим с тобой поиграть, иди к нам! – он тряс куклой в руке, как флажком, пытаясь привлечь внимание девочки.
Именно в этот самый момент Мелисса поняла, что как прежде уже ничего не будет. Мелли её называла только мама, и раз эти мужчины здесь, а мама только вскрикнула один раз и молчит, значит, за дочкой она уже не вернётся. Несмотря на то что девочка была ещё маленькой и не могла правильно оценить ситуацию, она понимала, что хорошие, добрые люди не врываются в дома по ночам, не гремят упавшей мебелью и не кричат от этого так страшно слуги внизу. И ещё добрые люди не вламываются без стука в комнаты маленьких девочек, не снимая при этом обуви и чёрных масок с лиц.
Мелисса всем телом вжималась в стену дома и вглядывалась в кромешную ночь, обступившую дом со всех сторон, превратившую сад под её ногами в бездонную чёрную пропасть. Она была очень напугана, и единственным, что держало бедную девочку на краю истерики, была просьба мамы вести себя осторожно и не упасть. Именно за эту просьбу и зацепилось её измученное ужасом сознание.
– Да и чёрт с ней, оставь девчонку, пора убираться отсюда, – наконец раздражённо бросил второй мужчина.
– Как же так? Она ведь может нас опознать?
– Кого она опознает? Ты посмотри на неё – запуганная пичуга лет пяти. К утру она сама отсюда свалится и всё будет закончено. А вот если мы сами сейчас же отсюда не уберёмся – и без того достаточно нашумели, проблемы возникнут уже у нас. – Он отвернулся от окна и, подталкивая в спину своего нерешительного подельника, вслед за ним покинул комнату.
Мелисса действительно простояла на карнизе до самого утра. Там её и обнаружила няня, которая накануне днём брала выходной, чтобы навестить пожилую родственницу. Утром, вернувшись к месту работы, она обнаружила тела хозяев дома и прислуги, подняла шум, а потом бросилась в дом, в надежде, что её воспитаннице удалось спастись. Обыскав каждую комнату, заглянув в каждый уголок, где только могла спрятаться маленькая девочка, и не найдя её, женщина бросилась в сад. Мелиссу она заметила абсолютно случайно, бросив взгляд на фасад дома, чтобы понять, где находятся окна детской и не выпал ли ребёнок из окна. Тогда няня снова побежала к людям, попросив, чтобы вместе с жандармерией вызвали и пожарную команду. Она же помогала снимать девочку со стены, потому как длины составной лестницы хватало ровно для того, чтобы до неё дотянуться, но не реагировавшая на любые слова девочка, как только к ней попытались прикоснуться, сразу же впала в истерику. Доброй женщине ничего не оставалось, кроме как схватить ребёнка и крепко прижать к себе всем телом. Спускала вниз их обеих уже бравая пожарная команда. Кричащую и бьющуюся в чужих руках девочку отправили в больницу, откуда она попала в психиатрическую клинику, потому что Мелисса либо молчала, полностью погружённая в себя, либо кричала, как только к ней пытались прикоснуться.
Прибывшие при первой же возможности ближайшие родственники Мелиссы – её родная тётя с мужем и детьми, старший из которых был на пару лет взрослее девочки, а младшая на три года меньше, – занялись организацией похорон, оформлением бумаг и документов, общением с жандармерией, которая во что бы то ни стало старалась раскрыть столь кровавое нападение и уже напала на след преступников. В общем, всё это чрезвычайно затянулось, и о девочке вспомнили только во время оглашения завещания, в котором было указано, что единственной наследницей всего имущества является юная Мелисса. Родственники нашли её всё в той же психиатрической клинике, где сочувствующие ребёнку врачи и сёстры милосердия делали всё от них зависящее, чтобы вывести девочку из состояния жесточайшего стресса, который ей довелось испытать.
Обрисовав ситуацию в целом, лечащий врач объяснил, что девочка в своём уме, но столь тяжёлая моральная травма не могла пройти для неё бесследно, поэтому и без того тихий и замкнутый ребёнок погрузился в свой внутренний мир. Она нервно реагирует на незнакомцев и очень не любит покидать свою комнату, в которой живет во время лечения. В остальном же девочка в полном порядке, всё прекрасно понимает, на заданные ей вопросы отвечает верно, и забрать её домой тётя и дядя могут прямо сегодня. Скрывать от неё смерть родителей нет необходимости, Мелисса всё знает, но понимает и принимает в меру своих способностей. Поэтому родственникам порекомендовали устранить в детской все следы нападения, но ничего там не менять, чтобы ребёнок вернулся в привычную для себя среду обитания и скорее освоился. С доводами врача родня согласилась, к тому же жандармы, которые схватили ещё не всех членов банды, попросили спрятать девочку и никому не говорить о том, что она осталась жива, чтобы не подвергать ребёнка опасности. Окружающие сочли Мелиссу мёртвой и со временем о ней совсем забыли.
Ухаживать за девочкой нанялась её прежняя няня. Мелисса не доставляла хлопот, почти не выходила из своих комнат, и всё было в порядке, пока однажды под утро женщина своим криком не перебудила всю семью. Вбежав в детскую, хозяин дома увидел, что окно игровой комнаты открыто и возле него в слезах бьётся няня, протягивая руки в сторону карниза. Высунувшись в окно, он увидел стоявшего на карнизе ребёнка. Пока они с няней решали, стоит ли попытаться добраться до Мелиссы по карнизу или бежать за пожарными, девочка сама вернулась в комнату и, не обращая никакого внимания на взрослых, прошла в спальню и легла в свою кровать.
Дядя тут же кинулся к ней, требуя объяснений, но поднятая им с постели Мелисса выглядела только проснувшейся и ничего не понимала и не помнила. Тогда они догадались, что это последствия стресса. Вероятно, во сне девочка раз за разом погружалась в пережитый ей кошмар и пыталась обрести спасение уже привычным способом – выбравшись на карниз за окном. Замкнутая, молчаливая племянница и без того не вызывала у родни каких-то особенно тёплых чувств, теперь же они и вовсе старались держаться от неё подальше, считая странной. На третий этаж к ней поднималась только няня, взявшая на себя и работу горничной. Девочке объяснили, что если кто-то узнает о её ночных прогулках, то она снова окажется в психиатрической клинике, одного упоминания которой хватило для того, чтобы Мелисса поняла – мир за пределами её комнат зол, суров и грозит опасностями. Девочка росла, приступы лунатизма случались у неё не чаще пары раз в год, и, пока она была маленькой, их удавалось сдерживать новой защёлкой на окне. Простояв у окна до утра, Мелисса возвращалась в свою постель и о том, что она куда-то ходила, крепко спящая няня узнавала только потому, что утром у девочки были очень холодные ножки и ручки.
Сложившаяся ситуация всех устраивала. Родственники привыкли распоряжаться имуществом от имени Мелиссы и не хотели ничего менять. Время шло, даже в самом критическом подростковом возрасте её приступы были не чаще, чем три-четыре раза в год. Как раз в этом возрасте её сил стало хватать на то, чтобы распахнуть окно, ломая защёлку. Подумывали уже вовсе его заколотить, но решили не лишать девочку и без того немногих возможностей контакта с миром. Пусть её даже пару раз заметили и это всколыхнуло новую волну историй о призраке, но никто не придал им особого значения. Со временем приступы снова почти сошли на нет.
Новые хозяева дома и не думали выводить Мелиссу из тени. Они понимали, что, несмотря на замкнутость, девушку никто не признает недееспособной, а они не хотели лишаться дома, к которому привыкли, и источника доходов, которым имели возможность пользоваться как опекуны. Стоит же кому-нибудь узнать, что наследница жива-здорова и почти достигла совершеннолетия, как тут же со всех сторон слетятся женихи, не слишком обременённые моралью. Молчаливость и скромность будущей невесты в сочетании с размерами наследства превращались в сплошные достоинства. Один из них непременно вскружит девчонке голову, и родня лишится всего привычного комфорта. Поэтому тётя и дядя поддерживали племянницу в её добровольном затворничестве и всячески скрывали.
Мелисса получила домашнее образование. Девочка обладала феноменальной зрительной памятью, и учёба давалась ей очень легко. Она очень любила читать, и большую часть её библиотеки составляли книги о путешествиях и приключениях. Сильнее же всего её завораживали географические карты и атласы. Она могла часами разглядывать очередное издание, водя по нему пальцем и присматриваясь к мельчайшим деталям и подписям. Почти не покидавшая своих комнат девушка в глубине души мечтала о путешествиях, но окружающая действительность слишком сильно пугала её даже для того, чтобы спуститься вниз в общую гостиную.
Хозяин дома, объяснивший доктору Мозелю, с чем ему придётся столкнуться, конечно же, не делился с ним своими планами и идеями по поводу наследства Мелиссы – это стало понятно из недомолвок и оговорок, он попросил сохранить всё в тайне, чтобы не причинять лишнего беспокойства несчастной племяннице.
– Как сглазил кто: за последний месяц три случая лунатизма. А ведь девочка растёт, в отличие от карниза. Хорошо ещё, что она тоненькая, невысокая, стройная и ножки у неё маленькие. А ведь будь хоть чуть покрупнее, давно бы упала!
Он позвал няню Мелиссы и предложил доктору познакомиться с будущей пациенткой. Войдя в её комнаты, Анхель ужаснулся: прошло уже больше десяти лет, а комнаты, в которых жила девушка, почти не изменились. Всё так же стояли у стен кукольные домики, сидели на полках плюшевые зайцы и медведи, потрёпанные временем. Поблёкшие шторы и выгоревшие на солнце розовые обои в мелкий цветочек давно просили обновления. Всё это было просто жалкой пародией на некогда яркую и весёлую детскую, личный кошмар, в котором девушка находилась день за днём всю свою жизнь. Удивительно, что она действительно не сошла с ума. Человек с более живым воображением или решительным характером просто не выдержал бы заточения в этой шкатулке с воспоминаниями. Спокойной, даже несколько заторможенной Мелиссе хватало её рукоделия, книг и возможности любоваться садом из окна игровой комнаты. Абсолютно естественным элементом в весьма увядшем, некогда розовом великолепии комнаты смотрелась Смерть, расставляющая кукол на полке с игрушками в одной ей ведомую композицию.
– Здравствуй. Что ты здесь делаешь? – удивился Анхель.
– Друг мой, я довольно хорошо тебя знаю, чтобы понимать – мимо такого интересного случая для своей практики ты точно не пройдешь.
– Довольно здравое размышление, – улыбнулся доктор. – Какой же интерес привёл сюда тебя?
– Знаешь, Анхель, я вообще очень не люблю, когда кто-то слишком уж сильно спешит в мои костлявые объятия, и тем более не выношу, если человека к этому решительно подталкивают. Странные дела происходят в Розовом поместье. Я бы даже сказала – страшные. Будь внимателен, может быть, для этой истории ещё возможен счастливый конец.
Анхель задумался:
– Раз ты так говоришь, значит, дело значительно сложнее, чем кажется.
– Это я тебе гарантирую. Дело гораздо интереснее, друг мой, и нам с тобой предстоит в этом разобраться. Ты можешь начать с осмотра пациентки, а я, пожалуй, прогуляюсь по дому, познакомлюсь поближе с этими очаровательными людьми, один из которых нашёл способ провоцировать юную Мелиссу на столь опасные для её жизни и здоровья ночные променады по карнизу.
– Надеюсь, ты не собираешься им являться?
– Нет, конечно, тем интереснее. Они не будут знать о наблюдении и не помешают мне сделать определённые выводы.
– Интересно. Не забудь поделиться своими выводами со мной, – одобрил затею Мозель.
– Если они будут иметь отношение к делу – непременно. А теперь каждому пора заняться своими делами. Не буду вам мешать, – сказала Смерть, картинно поклонилась и вышла за дверь.
Однако тотчас же познакомиться с пациенткой доктору не удалось: оказалось, что девушка принимает ванну – тут же, на третьем этаже, – поэтому он спустился в сад и некоторое время погулял там в поисках розария, но не нашёл его. Тайна привидения Розовой усадьбы была раскрыта, а вот название её оставалось для него секретом. По возвращении сразу найти общий язык с пациенткой у него тоже не получилось – устроившаяся на маленьком стульчике за детским столиком у окна Мелисса не смотрела ему в глаза, отводя взгляд, на вопросы отвечала нехотя, тихим безжизненным голосом, и было понятно, что вся эта ситуация ей очень непривычна и вызывает сильнейший дискомфорт. Тогда Анхель решил пойти другим путём и, с трудом усевшись на второй стульчик, стал рассказывать о себе: он начал с рассказа о том, как стал врачом, упомянул о своём детстве и о нескольких совершённых им путешествиях.
Мозель заметил, что именно повествование о новых местах, которые доктору доводилось увидеть впервые, вызывает у девушки наиболее сильный отклик и интерес. Она наконец-то подняла взгляд и стала всматриваться в его лицо, как будто пытаясь тщательнее рассмотреть те эмоции, которые он испытывал, вспоминая свои поездки. Анхель понял, что эта тема волнует его пациентку, и принялся выуживать из памяти самые интересные и необычные места, в которых ему пришлось побывать: пышные столицы, небольшие уютные городки или живописные деревни. Несмотря на свойственную им бледность, щёки Мелиссы порозовели, глаза её заблестели – она была полностью поглощена рассказом. Увлёкшись описанием и наблюдая за разительными переменами в пациентке, Анхель внезапно испытал острый приступ жалости к ней:
– Простите, наверное, это жестоко с моей стороны – рассказывать вам о путешествиях, в то время как вы буквально заперты в четырёх стенах?
– Ну что вы, – ответила она, смущенно улыбаясь, – я вовсе не заперта. Да-да, иногда мы с няней гуляем в саду. Правда, это происходит ночью, потому что мне не хотелось бы беспокоить дядю и тётю, ведь они так заботятся обо мне. Мы дожидаемся, пока все в доме уснут, и выходим из дома через чёрный ход для прислуги. Няня считает, что эти прогулки помогают мне спать крепче и...
– девушка, разволновавшись, замолчала.
– Поверьте, – поспешил успокоить её Анхель, – в вашем заболевании нет ничего постыдного или страшного. Подобный недуг свойственен детям или впечатлительным, эмоциональным, тонким натурам. Судя по тому, что вам пришлось пережить в детстве, – это абсолютно нормально, и самое страшное, что с вами может случиться, – это то, что вы рискуете погибнуть во время одного из приступов. Ведь всё-таки прогулки по карнизам во сне очень опасны.
– Я понимаю, – печально проговорила девушка, глядя в окно, – но никак не могу это контролировать.
– Именно поэтому я здесь. Возможно, мне удастся найти способ облегчить ваши страдания или хотя бы удержать вас в пределах комнаты.
– Я буду очень рада, – ответила она, – но, если у вас не получится, вы, пожалуйста, не расстраивайтесь!
– В моей практике встречались разные случаи, не всегда мне удавалось достичь желаемого, но это не значит, что я сдавался. Обещаю вам, Мелисса, – он хотел было успокаивающим жестом коснуться её руки, но осёкся на полпути и опустил свою ладонь на столик между ними, за что девушка наградила его весьма благодарным взглядом, – я сделаю всё, что в моих силах.
Они поговорили ещё какое-то время, и доктор заметил, что девушка смотрит на него не украдкой бросая взгляд, а более спокойно и открыто. Незнакомый и пугающий её человек оказался интересным собеседником и не представлял никакой опасности. Он многое мог рассказать о том удивительном мире, который она открывала для себя через страницы книг. И, по рассказам, мир этот был не так страшен, как ей казалось, но ведь никто ранее не пытался её в этом разубедить.
Поговорив с пациенткой, Мозель направился к себе: ему выделили соседнюю с детской комнату под спальню и кабинет. Места там вполне хватало для кровати, письменного стола и платяного шкафа, а больше Анхелю было и не нужно. Разложив на столе бумаги, он принялся записывать всё, что ему было известно о Мелиссе и её случае, результаты их беседы. После ужина, принесенного прямо в комнату, доктор счёл своим долгом зайти к девушке, чтобы пожелать ей спокойной ночи и осмотреть пациентку. Она показалась ему напряжённой, от прежнего спокойствия не осталось и следа. Казалось, её что-то очень сильно беспокоит, но она боится даже сказать об этом. Разговорить пациентку Анхелю так и не удалось: отговорившись сильной усталостью, Мелисса отправилась спать в смежную с игровой комнату. Заглянув туда, доктор увидел, что мебель в спальне, по счастью, соответствует росту и возрасту девушки, но те же выгоревшие, потерявшие вид обои и шторы наводили уныние и не менялись больше десяти лет.
Мозель передал через няню успокоительные капли и рецепт, поскольку счёл её состояние слишком нервозным, и вернулся в свою комнату.
Сон не шёл, поэтому он пытался анализировать ситуацию, вспоминал, что слышал о сомнамбулизме от учителя и коллег или читал ранее, за неимением под рукой письменных источников. Было уже глубоко за полночь, когда из комнаты Мелиссы раздался стук открывающейся рамы и по полу потянуло сквозняком. Анхель выскочил в коридор и дёрнул за ручку двери в комнату девушки – та была заперта изнутри. Тогда он добежал до комнаты няни и постучал в дверь. Стучать пришлось долго, женщина довольно крепко спала. На стук явился и хозяин дома, которому, судя по всему, тоже не спалось.
Открыв наконец дверь ключом снаружи, они вошли в комнаты и увидели, что окно детской распахнуто. Быстро убедившись в том, что Мелиссы нет ни в одной из комнат, Анхель выглянул в окно, в которое уже по пояс высунулся хозяин дома. В белой ночной рубахе с подсвечником в руках он сам напоминал привидение. Свет свечи бликовал на лысине, озаряя остатки волос на голове своеобразным нимбом. Доктор посоветовал мужчине вернуться в комнату и погасить свет, чтобы не пугать племянницу, а сам, осторожно выбравшись на подоконник, попытался перебраться на карниз.
– Да оставь ты её, – пробурчал из дома дядя девушки, – к утру сама вернётся. Всегда возвращается, а ты, чего доброго, сорвёшься и свернёшь себе шею.
– Нельзя, – ответил Мозель, – такая у меня работа: если вижу, что человек в опасности, не могу оставить его без помощи.
– Больше всех в помощи сейчас нуждаешься ты сам, – ответил хозяин дома. Няня Мелиссы начала поддакивать, убеждая, что девушка сейчас в большей безопасности, чем будет, если её разбудить.
Анхель на пробу сделал пару шагов по карнизу, но понял, что если маленьким ножкам молоденькой девушки там было где разместиться, то взрослому мужчине и думать нечего о подобных попытках. Он вернулся в комнату, но не ушёл к себе, как дядя девушки и её няня, а до утра сидел на подоконнике и смотрел в сторону Мелиссы, не сводя с неё взгляда. Он многое обдумал и пришёл к мнению, что девушка была не просто взволнована, а именно напугана, поэтому заперлась изнутри на ключ. В какой-то момент Мозель, кажется, задремал и проснулся от внезапного прикосновения к своей руке:
– Не спи, – прошептала Смерть, – спать в таком положении весьма опасно. У неё это получается вполне профессионально, – она махнула рукой в сторону стоящей на карнизе девушки, – а у тебя могут быть серьёзные неприятности.
Анхель улыбнулся и устроился поудобнее:
– Что предлагаешь делать?
– Ничего. Сейчас этой девушке точно ничего не угрожает, но как долго будет продолжаться такое везение – я не знаю. Что-то вчера вечером произошло, не связанное с твоим приездом. Я тщательно наблюдала за происходящим внизу и здесь, и мне показалось, что на тебя она отреагировала весьма благосклонно, ты её заинтересовал. А вот что привело её в чрезвычайно взволнованное состояние? Ты не видел ничего странного?
– Нет, после беседы я много времени провёл в своей комнате, планируя лечение. Склонен согласиться с няней пациентки, их поздние прогулки способствуют более крепкому сну.
– Да, но не в том случае, если кто-то нарочно провоцирует появление кошмаров, – она резко встала и начала осматривать комнату. – Здесь должно что-то измениться, что-то, что послужило напоминанием о произошедшем. Девушка почти не покидает комнат, и никто из посторонних не знает о ней. Значит, это свои, я так и думала! Но старшее поколение ничего не замечает и выглядит искренне обеспокоенным изменениями, происходящими с племянницей. Если бы родственники сами доводили её до несчастного случая, то никакого доктора звать бы не стали. Разве что хотели признать её недееспособной? – Смерть обернулась к доктору.
– А вот этого ни одна комиссия не напишет. Девушка, конечно, со странностями, но абсолютно в своём уме. Я встречал людей и более своеобразных, которые тем не менее вели финансовые дела и распоряжались личным имуществом.
– Значит, дьявол кроется в мелочах, – задумчиво проговорила Смерть.
Анхель дождался утра и Мелиссы, которая абсолютно спокойно вернулась к себе в спальню, легла в постель и укрылась одеялом. Он прислушался к её дыханию – девушка крепко спала, тогда доктор тихо вернулся к себе.
Когда все проснулись и девушка отправилась умываться, Мозель поинтересовался у няни – не заметила ли она чего-то лишнего в комнатах Мелиссы, чего там быть не должно? Не исчезало ли что-нибудь и не появлялось ли нового? Он поделился своими догадками, что ночные прогулки пациентки кто-то может нарочно провоцировать. Няня ответила, что ничего не замечала, но пообещала присмотреться.
Как ни странно, первой обнаружить недостающую часть головоломки удалось Смерти. Оказалось, что у девушки была превосходная зрительная память. Она всегда точно знала, что из вещей в её комнатах находится на каком месте, и даже незначительные изменения сразу же замечала. Пока пациентка переодевалась, Смерть приоткрыла дверь в детскую и подозвала Анхеля. Он увидел, что глаза одной из кукол на полке были завязаны кусочком белого кружева, как будто оторванного от какой-то оборки.
– Ну и что, – рассеянно пожал плечами доктор. Мало ли, какие у неё игры.
– Дело в том, что вчера ещё этого не было и ничего на этой полке не переставляли.
– Ты же сама меняла игрушки местами! – возмутился Анхель.
– Да, но после этого я вернула всё обратно. А ты заметил, насколько легко было сюда проникнуть, пока женщины заняты утренним туалетом? Советую так же быстро и тихо покинуть комнату, пока тебя здесь не заметили.
Уже в коридоре они продолжили разговор:
– Ты видел, волосы у той куклы лёгкие и светлые, как пух? Она чем-то напоминает саму Мелиссу. Да и судя по внешней потрёпанности, игрушка вполне могла быть самой любимой, с которой девочка себя ассоциировала в детстве. Неудивительно, если после всего случившегося она убрала её на полку и больше не трогала. Теперь представь себе шок, когда она обнаружила такой вот сюрприз, – Смерть махнула в воздухе тем самым кусочком кружева и сунула его в карман, – девушка привыкла держать все переживания в себе, не делиться ни с кем ни болью, ни радостью. Всё, что её волнует, скрывается где-то в глубине души. Она не видит в происходящем прямой угрозы, но её нервы на пределе, а очередное напоминание о случившейся трагедии приводит к тому, что твоя пациентка снова и снова видит кошмары и выходит на карниз.
– Но как ты ухитрилась заметить эту незначительную деталь? – кивнув на карман собеседницы, спросил доктор.
– Не только Мелисса обладает феноменальной памятью. Я, к твоему сведению, вообще ничего не забываю.
– И как же ты с этим живешь? – задумчиво поинтересовался Мозель.
– Всё очень просто, друг мой, – я не живу. Значит, кто-то в этом доме любит подбрасывать ближнему своему неприятные сюрпризы. Но ведь в эту игру можно играть вдвоём! Или втроём… Хм, а это идея! Позволь откланяться, – Смерть шаркнула ножкой и исчезла.
Основательно озадаченный Анхель спустился в гостиную, где был встречен недовольным хозяином дома, который проводил его в свой кабинет и устроил выволочку за излишний героизм и профессиональное бездействие. Доктор не пытался оправдываться, понимая, что мужчине просто надо выплеснуть скопившееся напряжение. К тому же во время хозяйского монолога в кабинете появилась Смерть. Она немного послушала разгорячённо кричавшего мужчину, покачала головой – мол, в его возрасте так себя не беречь – ай-ай! – и стала рассматривать безделушки на письменном столе и фотографии на стенах.
– И прекратите уже эти танцы со смертью! – внезапно закончил порядком выдохшийся дядя Мелиссы.
– Я сегодня не танцую! – фыркнула Смерть, и Анхель невольно улыбнулся.
– Что вас так развеселило, позвольте узнать?
– Довольно изящная аллегория для сложившейся ситуации, – ответил доктор, – не предполагал, что в глубине души вы поэт.
Мужчина только раздражённо махнул рукой и выпроводил Мозеля из кабинета.
Остальной день прошёл спокойно, а ближе к ночи доктор договорился с Мелиссой и её няней сопровождать их в ночной прогулке. Когда всё в доме стихло, они осторожно покинули дом и не торопясь гуляли по залитым черничной темнотой аллеям сада. Мозель вновь вспоминал свои путешествия, Мелисса поделилась, что в раннем детстве она с родителями отдыхала у моря. Почти никаких воспоминаний у неё об этом не осталось, кроме шума набегающих волн, успокаивающих её перед сном. Доктор подумал, что поездка и смена обстановки могли бы благоприятно сказаться на самочувствии девушки, но вряд ли удастся убедить в этом её родню.
Незримо для остальных участников прогулки рядом присутствовала Смерть, казалось, больше увлечённая разглядыванием светлячков, чем разговором Анхеля и Мелиссы, но он точно знал, что ни одно сказанное слово из разговора не будет ей упущено.
Уже возвращаясь в дом, доктор оглянулся на пороге и увидел на одной из аллей сада силуэт мрачного балахона Смерти, облепленного сиянием слетевшихся к нему светлячков.
Отправив девушку и её няню готовиться ко сну, Мозель пошёл к себе, но ложиться не стал, поскольку не был уверен, что сегодня его пациентка снова не выйдет на прогулку. Поэтому, услышав вскрик из соседней комнаты, тут же прибежал на звук. Оказалось, что Мелисса тоже решила почитать перед сном, но обнаружила, что на всех иллюстрациях в её любимой книге лица людей закрашены чёрным, как будто они прикрыты масками. Она отбросила книгу в сторону и тихо плакала. Пришедшая вслед за доктором няня подняла книгу, увидела художества и зашипела – какой надо быть мерзостью, чтобы так доводить несчастное дитя?
Анхель понял, что их со Смертью предположения верны и кто-то целенаправленно пытается избавиться от Мелиссы, надеясь, что в скором времени с ней произойдёт несчастный случай. Он попросил няню остаться ночевать в комнате девушки, а сам сходил в себе и принёс стакан воды, в который добавил успокоительное и несколько капель сильного снотворного, которое решил сегодня дать пациентке. Часто принимать препарат не стоило, но, в связи с происходящим, от однократного применения хуже бы не стало. Мелисса приняла лекарство и легла спать. В эту ночь их ничего больше не беспокоило.
Утром доктор вновь встретился со Смертью, которая весьма довольным тоном сообщила, что решила действовать методом, позаимствованным у преступника, раз уж за руку того поймать пока не удалось. Она попросила у Мозеля несколько игрушек его пациентки, чтобы уж наверняка ни с чем другим не спутать, и, получив желаемое, исчезла. Девушка с куклами рассталась легко, даже не спросив, зачем они понадобились доктору.
Надо сказать, никто из родственников Мелиссы злодеем не выглядел. Тётя её была полностью увлечена хлопотами по дому и детьми, девицы больше интересовались обсуждением нарядов и потенциальных женихов, юноша же изо всех сил изображал человека пресыщенного, утомлённого жизнью во всех её проявлениях, что в его юные годы выглядело довольно забавно и нарочито манерно. Отец семейства, хоть всего этого и не одобрял, полностью свалил воспитание чад на супругу и учителей. Сам он управлял поместьем и делами.
О племяннице тётя говорить не желала вовсе, постоянно переводя тему беседы то на одно, то на другое. Казалось, сами мысли об этом её смущают. Она смирилась с девушкой, как с неизбежным, но обсуждать её пребывание в доме не хотела или не могла себя заставить, несмотря на то, что именно ей племянница была родной по крови.
Молодёжь считала кузину очевидно помешанной, скучной, а поэтому не стоящей внимания. Тем не менее в разговоре о ней девушки проявили оживление, надеясь услышать какие-то пикантные подробности из жизни сумасшедших, представляя Мелиссу то маньяком с ножом, то тихим душителем и пытаясь разузнать у доктора подробности подобных кровавых историй, ни капельки в них не веря. Они по привычке заигрывали с ним и строили глазки, не столько пытаясь произвести впечатление на заезжего доктора, сколько оттачивая мастерство.
Кузен беседу вёл неохотно, казался очень задумчивым, затрагивал философские темы: о жизни, смерти, бренности бытия, однако постукивание пальцев по подлокотникам кресла и бегающий взгляд выдавали в нём волнение и нервозность. Вполне могло быть, что именно этот живущий на всём готовом юный лоботряс как раз и был источником несчастий пациентки Мозеля.
Смерть, чтобы определиться с подозреваемым, начала подбрасывать им испорченные недоброжелателем вещи Мелиссы и её игрушки – старую куклу в розовом платье или полинявшего плюшевого медведя. Ей было проще оставаться незамеченной, создавая Анхелю алиби.
За несколько дней состояние пациентки пришло в норму. Девушка после регулярных ночных прогулок стала значительно спокойнее, чувствовала себя лучше. Небольшие дозы успокоительного отвара и приготовленного по рецепту доктора чая делали своё дело, сон девушки стал глубоким и спокойным. Никто её не тревожил, ведь няня строго следила за тем, закрыты ли двери комнат в их отсутствие. Её кузены, напротив, становились день ото дня всё более нервозными и изводили родителей капризами, а одним утром за завтраком состоялся весьма любопытный разговор, в котором доведённая до отчаяния младшая из сестёр, невзирая на присутствие прислуги и доктора, вывалила на голову собравшихся всё, что накипело у неё на душе. Она кричала, что, сумасшедшая их родственница или ведьма, её не волнует, но находиться с ней в одном доме она больше не желает. И неизвестно ещё, кто из них быстрее отбудет на тот свет, ведь находить у себя посторонние предметы вовсе не так весело, как подкидывать их ненормальной кузине.
Потребовавший разъяснения отец семейства узнал о том, что его детям надоела семейная идиллия. Девицам хочется замуж и богатое приданое, которое им не особо светит, пока хозяйкой всего является Мелисса, а молодой человек давно бы уже уговорил отца продать часть земель, окружающих поместье, и укатил жить в столицу, но если находиться в доме и распоряжаться частью имущества они спокойно могут сами, то для купли или продажи земель и недвижимости была необходима подпись самой Мелиссы и присутствие её при сделке, а родители были категорически против этого. В общем-то, им было всё равно, сорвётся она в один из приступов и погибнет или кто-нибудь её увидит и девушка закончит свои дни в психушке, ведь, по их мнению, ни один нормальный человек не согласится провести свою жизнь в добровольном заточении и не будет по ночам гулять по карнизам. Судьба кузины их не волновала, их интересовали только возможные развлечения и деньги, единственным препятствием на пути к которым была Мелисса.
Замечательная идея избавиться от весьма надоевшей кузины пришла им в голову не так давно, и, обсудив способы, они решили остановиться на методичном доведении той до нервного срыва.
Пока их отец хватался за голову, громогласно вопрошая, как он умудрился вырастить таких монстров, пока разгорался скандал между ним и его супругой на тему «кто из них должен был заниматься воспитанием детей и во что это всё превратилось», дело приняло необычайный поворот – в дом явились кредиторы, требующие молодого господина и громко кричащие, что он должен им огромную сумму денег. Скандал разгорелся с новым жаром и в присутствии новых участников. Выяснилось, что под грядущие денежные поступления молодой человек уже наделал долгов, пообещав рассчитаться в ближайшее будущее.
Все ругались со всеми, и никто не следил за словами. Молодежь на чём свет стоит костерила кузину, полагая её источником всех своих бед, хозяин дома, побагровев от крика, упал в кресло, схватившись за сердце, а Анхель побежал наверх за каплями и увидел, что на лестнице, ведущей на второй этаж, стоит, вцепившись в перила, бледная как призрак Мелисса. Услышав своё имя и шум, она подумала, что кому-то нужна её помощь, но, увидев творящееся внизу безобразие, очень испугалась. Это напомнило ей о пережитом в детстве ужасе. Доктор позвал няню, попросил помочь, и, пока он оказывал помощь хозяину дома, та пыталась привести в чувство осевшую на ступени лестницы девушку, которую с удивлением рассматривали притихшие кредиторы.
Тщательно скрываемая долгое время правда наконец-то вырвалась наружу, и все узнали, что настоящая хозяйка Розового поместья жива и неплохо себя чувствует. При поддержке доктора Мозеля Мелисса прошла медицинское освидетельствование и была признана полностью здоровой, как душевно, так и физически.
Она не стала лишать родственников привычного им дома, а так как в наследство помимо поместья входила другая недвижимость и ценные бумаги, с помощью Анхеля и няни переехала жить в тихий приморский городок, приобретя для себя небольшой домик на тенистой улице. По вечерам она гуляла с няней по пляжу, а ночью слушала, как в раскрытые окна дома шепчут ей что-то спокойное, тихое, усыпляющее морские волны.
– Господа, слышали ли вы когда-нибудь о призраке Розовой усадьбы, что находится как раз на холме напротив нашего гостеприимного пансионата? – спросил один из присутствующих в комнате мужчин. Во время беседы он стоял у окна, опираясь на подоконник, и сейчас ему было достаточно отвести в сторону занавеску, чтобы взглядам всех присутствующих стал доступен открывающийся вид.
Угрюмое, даже несколько мрачное трёхэтажное здание из серого камня в окружении выгоревшего на солнце неухоженного сада ничем не соответствовало названию, и доктор Мозель подумал, что, возможно, с обратной стороны дома разбит розарий или цветник в розовых тонах. Вот уже несколько дней Анхель, прибывший в этот уютный семейный пансионат по приглашению товарища на встречу молодых специалистов в области медицины, обсуждал с новыми знакомыми последние достижения науки, делился опытом и интересными и курьёзными случаями из практики. Сегодняшний вечер был последним в запланированной поездке, время пролетело практически незаметно, отношения с коллегами сложились довольно тёплыми, практически дружескими.
– И всё-таки, господа, склонны ли вы, вслед за современной наукой, отрицать существование призраков? – продолжал мужчина у окна.
Анхель подумал о том, сколько же интересных фактов неизвестно научным кругам.
– Современная наука склонна искать более простые и естественные причины возникновения различных мистических явлений, – ответил Мозель.
– Например? – заинтересовался собеседник. – Ведь есть очевидцы! Разные люди на протяжении довольно продолжительного периода время от времени видели среди ночи на стене Розовой усадьбы призрак девушки в белом, находящийся буквально в воздухе между окном и балконом третьего этажа.
– Всё очень просто. К примеру, это может быть мистификацией: кто-то намеренно подогревает слухи о призраке, в доме может проживать душевнобольной или, что крайне редко случается в практике, но тоже вполне допустимо, – сомнамбула.
– Сомнамбула?
– В простонародье – лунатик. Такие больные как раз подвержены влиянию лунных циклов и нервных заболеваний. Под их воздействием во сне они могут даже разгуливать по балконным перилам или подняться на крышу дома, что, безусловно, вредно для самого больного, поэтому в таких ситуациях их стараются держать под контролем.
– И всё-таки версия с призраком мне нравится больше, – ответил Мозелю собеседник, – ведь с этим домом связана трагическая история. Говорят, лет десять назад или даже больше здесь произошла ужасная драма: на усадьбу было совершено разбойное нападение, погибли не только хозяева дома, но и их слуги, а также маленькая дочь хозяев. Призрак этот приписывают то самой девочке, то её матери, женщине молодой и красивой. Не помню уже, с чем связана вся эта трагедия, но нападавших нашли и суд приговорил их к смертной казни. Сейчас в поместье проживают какие-то родственники прежних хозяев.
– И что, они на призрака не жаловались? – поинтересовался Анхель.
– Нет, они категорически отрицают даже саму возможность его появления, но вы же понимаете…
– Да, – ответил Мозель, подойдя к окну и выглядывая за занавеску, – восторженные поэтические умы часто будоражит сама возможность существования чего-то непознанного, мистического, необыкновенного.
Он подумал о том, что любители мистических откровений, столкнувшись с явлениями потусторонними, сразу перестают считать их манящими и восхитительными. Они могут долго развивать философские мысли на тему жизни и смерти, но, встретившись со Смертью лицом к лицу, понимают – быть очевидцем происходящего не так уж заманчиво, как им представлялось ранее. Вся романтика тут же выветривается из их голов, и остаются только безволие, апатия или панический ужас.
Поздно вечером, когда все уже разошлись по своим комнатам, в дверь к Анхелю постучали. На пороге стоял хозяин пансионата, который присутствовал при последнем разговоре. Он спросил, известно ли доктору Мозелю что-нибудь о сомнамбулах и сталкивался ли он с ними ранее.
Анхель ответил, что лично наблюдать сомнамбул ему не доводилось, но у него сохранились записи учителя, который проводил обследование подобных пациентов и подробно расписал возможные методы лечения. Но непосредственно очные наблюдения и передовые знания медицины могли бы сильно изменить взгляд на эту болезнь. По крайней мере, сам он с удовольствием поработал бы с подобным пациентом или хотя бы осмотрел его и выслушал.
– Тогда, возможно, вам повезло, – ответил хозяин и объяснил, что живущая в Розовой усадьбе семья приходится ему дальними родственниками – глава семейства его троюродный кузен, и они столкнулись с проблемой, которая была бы интересна доктору, но дело в том, что всё это придётся держать в строжайшем секрете.
Привыкший к некоторым причудам богатых клиентов Анхель согласился на встречу с владельцем Розовой усадьбы и обсуждение работы с интересным пациентом, а также обещал, что никакие сведения о происходящих в доме делах, если они не вредят жизни и здоровью людей, распространять не станет.
читать дальше
Утром, тепло распрощавшись с новыми знакомыми и сославшись на срочную работу, Мозель в сопровождении владельца пансионата отправился в Розовую усадьбу. Семья, проживающая в доме, о визите доктора была предупреждена, но встретили его довольно холодно. Хозяйка дома, женщина средних лет, суетилась и всё время отводила глаза, как будто невыносимо стыдясь самой темы разговора. В итоге она перепоручила Анхеля заботам слуг и велела сопроводить его в кабинет хозяина дома, где его встретил крепкий, плотного телосложения мужчина с наметившимся брюшком и обширной лысиной. Он производил впечатление человека резкого и непримиримого в суждениях, но, судя по двум дочерям на выданье и сыну, предпочитающему проводить время в праздности вместо постигания университетских наук и не проявляющему никакого интереса к семейным делам, к излишней строгости склонен не был.
Мужчина ознакомил Мозеля с сутью дела: оказалось, что в доме помимо этой семьи проживала также племянница его супруги, семнадцатилетняя Мелисса, та самая дочь предыдущих владельцев усадьбы, чудом спасшаяся во время разбойного нападения. Он толком не знает, чем оно было вызвано – то ли отец семейства связался со скверными людьми, то ли ещё что-то подобное, однако поздним летним вечером, практически ночью, в поместье ворвалась банда вооружённых людей в масках. Никто не ожидал нападения, поэтому ни хозяин дома, ни слуги не успели оказать никакого сопротивления. Мать девочки, поняв, что если убивают даже прислугу, то пощады не будет никому, попыталась спасти хотя бы дочь. Бросившись к открытому окну детской, расположенной на третьем, верхнем этаже дома, женщина выглянула наружу, но поняла, что расстояние до земли слишком велико и, даже если она постарается принять удар на себя, девочка с большой вероятностью тоже погибнет. Увидев каменный карниз, идущий от подоконника вдоль стены дома, женщина мгновенно приняла решение: она, подхватив дочь на руки, высунула её в окно, поставила на карниз, ширины которого вполне хватало для девочки, и попросила отойти как можно дальше от окна, так, чтобы её никто не смог достать из комнаты, и стоять тихо-тихо, как мышка, пока всё не закончится.
– Скоро всё будет хорошо и мамочка за тобой непременно вернется, Мелли, а пока стой там и не шевелись, ведь мы не хотим, чтобы ты упала и разбилась, как глиняная свистулька?
Женщина едва успела повернуться спиной к окну, как ворвавшиеся в комнату бандиты не долго думая расправились с женщиной и принялись переворачивать комнату в поисках ребёнка. Они уже было решили, что девочки нет дома, как вдруг один из них решил выглянуть в окно.
– Я нашёл её! – закричал он.
– Где? – второй, высунувшись по пояс, вглядывался в темноту сада, окружавшего дом, ожидая увидеть ребёнка внизу.
– Да вот же! – первый ткнул пальцем в сторону, и оба мужчины уставились на маленькую девочку, стоящую метрах в трёх от раскрытого окна на каменном карнизе.
– И что нам теперь делать? – спросил первый.
– Попробуем как-нибудь её приманить, – решил второй, – а ну иди сюда, маленькая дрянь! – рыкнул он. Ему не терпелось поскорее всё закончить.
– Да что ты, что ты, – забормотал первый, – разве так с детьми разговаривают? – Он вернулся в комнату и поднял с пола валявшуюся неподалёку куклу, которая, возможно, выпала из рук девочки. – А кто тут у нас? – Мужчина снова высунулся в окно, на вытянутой руке протягивая куклу в сторону малышки. – Смотри-ка, это кукла! Она твоя? А как её зовут?
Девочка не отвечала и, казалось, вообще не слышала обращённых к ней слов. Она просто стояла и смотрела прямо перед собой.
– Мне кажется, у такой красивой куклы должно быть особенное имя, – продолжил мужчина, – я бы назвал её Мелли. Мы с Мелли хотим с тобой поиграть, иди к нам! – он тряс куклой в руке, как флажком, пытаясь привлечь внимание девочки.
Именно в этот самый момент Мелисса поняла, что как прежде уже ничего не будет. Мелли её называла только мама, и раз эти мужчины здесь, а мама только вскрикнула один раз и молчит, значит, за дочкой она уже не вернётся. Несмотря на то что девочка была ещё маленькой и не могла правильно оценить ситуацию, она понимала, что хорошие, добрые люди не врываются в дома по ночам, не гремят упавшей мебелью и не кричат от этого так страшно слуги внизу. И ещё добрые люди не вламываются без стука в комнаты маленьких девочек, не снимая при этом обуви и чёрных масок с лиц.
Мелисса всем телом вжималась в стену дома и вглядывалась в кромешную ночь, обступившую дом со всех сторон, превратившую сад под её ногами в бездонную чёрную пропасть. Она была очень напугана, и единственным, что держало бедную девочку на краю истерики, была просьба мамы вести себя осторожно и не упасть. Именно за эту просьбу и зацепилось её измученное ужасом сознание.
– Да и чёрт с ней, оставь девчонку, пора убираться отсюда, – наконец раздражённо бросил второй мужчина.
– Как же так? Она ведь может нас опознать?
– Кого она опознает? Ты посмотри на неё – запуганная пичуга лет пяти. К утру она сама отсюда свалится и всё будет закончено. А вот если мы сами сейчас же отсюда не уберёмся – и без того достаточно нашумели, проблемы возникнут уже у нас. – Он отвернулся от окна и, подталкивая в спину своего нерешительного подельника, вслед за ним покинул комнату.
Мелисса действительно простояла на карнизе до самого утра. Там её и обнаружила няня, которая накануне днём брала выходной, чтобы навестить пожилую родственницу. Утром, вернувшись к месту работы, она обнаружила тела хозяев дома и прислуги, подняла шум, а потом бросилась в дом, в надежде, что её воспитаннице удалось спастись. Обыскав каждую комнату, заглянув в каждый уголок, где только могла спрятаться маленькая девочка, и не найдя её, женщина бросилась в сад. Мелиссу она заметила абсолютно случайно, бросив взгляд на фасад дома, чтобы понять, где находятся окна детской и не выпал ли ребёнок из окна. Тогда няня снова побежала к людям, попросив, чтобы вместе с жандармерией вызвали и пожарную команду. Она же помогала снимать девочку со стены, потому как длины составной лестницы хватало ровно для того, чтобы до неё дотянуться, но не реагировавшая на любые слова девочка, как только к ней попытались прикоснуться, сразу же впала в истерику. Доброй женщине ничего не оставалось, кроме как схватить ребёнка и крепко прижать к себе всем телом. Спускала вниз их обеих уже бравая пожарная команда. Кричащую и бьющуюся в чужих руках девочку отправили в больницу, откуда она попала в психиатрическую клинику, потому что Мелисса либо молчала, полностью погружённая в себя, либо кричала, как только к ней пытались прикоснуться.
Прибывшие при первой же возможности ближайшие родственники Мелиссы – её родная тётя с мужем и детьми, старший из которых был на пару лет взрослее девочки, а младшая на три года меньше, – занялись организацией похорон, оформлением бумаг и документов, общением с жандармерией, которая во что бы то ни стало старалась раскрыть столь кровавое нападение и уже напала на след преступников. В общем, всё это чрезвычайно затянулось, и о девочке вспомнили только во время оглашения завещания, в котором было указано, что единственной наследницей всего имущества является юная Мелисса. Родственники нашли её всё в той же психиатрической клинике, где сочувствующие ребёнку врачи и сёстры милосердия делали всё от них зависящее, чтобы вывести девочку из состояния жесточайшего стресса, который ей довелось испытать.
Обрисовав ситуацию в целом, лечащий врач объяснил, что девочка в своём уме, но столь тяжёлая моральная травма не могла пройти для неё бесследно, поэтому и без того тихий и замкнутый ребёнок погрузился в свой внутренний мир. Она нервно реагирует на незнакомцев и очень не любит покидать свою комнату, в которой живет во время лечения. В остальном же девочка в полном порядке, всё прекрасно понимает, на заданные ей вопросы отвечает верно, и забрать её домой тётя и дядя могут прямо сегодня. Скрывать от неё смерть родителей нет необходимости, Мелисса всё знает, но понимает и принимает в меру своих способностей. Поэтому родственникам порекомендовали устранить в детской все следы нападения, но ничего там не менять, чтобы ребёнок вернулся в привычную для себя среду обитания и скорее освоился. С доводами врача родня согласилась, к тому же жандармы, которые схватили ещё не всех членов банды, попросили спрятать девочку и никому не говорить о том, что она осталась жива, чтобы не подвергать ребёнка опасности. Окружающие сочли Мелиссу мёртвой и со временем о ней совсем забыли.
Ухаживать за девочкой нанялась её прежняя няня. Мелисса не доставляла хлопот, почти не выходила из своих комнат, и всё было в порядке, пока однажды под утро женщина своим криком не перебудила всю семью. Вбежав в детскую, хозяин дома увидел, что окно игровой комнаты открыто и возле него в слезах бьётся няня, протягивая руки в сторону карниза. Высунувшись в окно, он увидел стоявшего на карнизе ребёнка. Пока они с няней решали, стоит ли попытаться добраться до Мелиссы по карнизу или бежать за пожарными, девочка сама вернулась в комнату и, не обращая никакого внимания на взрослых, прошла в спальню и легла в свою кровать.
Дядя тут же кинулся к ней, требуя объяснений, но поднятая им с постели Мелисса выглядела только проснувшейся и ничего не понимала и не помнила. Тогда они догадались, что это последствия стресса. Вероятно, во сне девочка раз за разом погружалась в пережитый ей кошмар и пыталась обрести спасение уже привычным способом – выбравшись на карниз за окном. Замкнутая, молчаливая племянница и без того не вызывала у родни каких-то особенно тёплых чувств, теперь же они и вовсе старались держаться от неё подальше, считая странной. На третий этаж к ней поднималась только няня, взявшая на себя и работу горничной. Девочке объяснили, что если кто-то узнает о её ночных прогулках, то она снова окажется в психиатрической клинике, одного упоминания которой хватило для того, чтобы Мелисса поняла – мир за пределами её комнат зол, суров и грозит опасностями. Девочка росла, приступы лунатизма случались у неё не чаще пары раз в год, и, пока она была маленькой, их удавалось сдерживать новой защёлкой на окне. Простояв у окна до утра, Мелисса возвращалась в свою постель и о том, что она куда-то ходила, крепко спящая няня узнавала только потому, что утром у девочки были очень холодные ножки и ручки.
Сложившаяся ситуация всех устраивала. Родственники привыкли распоряжаться имуществом от имени Мелиссы и не хотели ничего менять. Время шло, даже в самом критическом подростковом возрасте её приступы были не чаще, чем три-четыре раза в год. Как раз в этом возрасте её сил стало хватать на то, чтобы распахнуть окно, ломая защёлку. Подумывали уже вовсе его заколотить, но решили не лишать девочку и без того немногих возможностей контакта с миром. Пусть её даже пару раз заметили и это всколыхнуло новую волну историй о призраке, но никто не придал им особого значения. Со временем приступы снова почти сошли на нет.
Новые хозяева дома и не думали выводить Мелиссу из тени. Они понимали, что, несмотря на замкнутость, девушку никто не признает недееспособной, а они не хотели лишаться дома, к которому привыкли, и источника доходов, которым имели возможность пользоваться как опекуны. Стоит же кому-нибудь узнать, что наследница жива-здорова и почти достигла совершеннолетия, как тут же со всех сторон слетятся женихи, не слишком обременённые моралью. Молчаливость и скромность будущей невесты в сочетании с размерами наследства превращались в сплошные достоинства. Один из них непременно вскружит девчонке голову, и родня лишится всего привычного комфорта. Поэтому тётя и дядя поддерживали племянницу в её добровольном затворничестве и всячески скрывали.
Мелисса получила домашнее образование. Девочка обладала феноменальной зрительной памятью, и учёба давалась ей очень легко. Она очень любила читать, и большую часть её библиотеки составляли книги о путешествиях и приключениях. Сильнее же всего её завораживали географические карты и атласы. Она могла часами разглядывать очередное издание, водя по нему пальцем и присматриваясь к мельчайшим деталям и подписям. Почти не покидавшая своих комнат девушка в глубине души мечтала о путешествиях, но окружающая действительность слишком сильно пугала её даже для того, чтобы спуститься вниз в общую гостиную.
Хозяин дома, объяснивший доктору Мозелю, с чем ему придётся столкнуться, конечно же, не делился с ним своими планами и идеями по поводу наследства Мелиссы – это стало понятно из недомолвок и оговорок, он попросил сохранить всё в тайне, чтобы не причинять лишнего беспокойства несчастной племяннице.
– Как сглазил кто: за последний месяц три случая лунатизма. А ведь девочка растёт, в отличие от карниза. Хорошо ещё, что она тоненькая, невысокая, стройная и ножки у неё маленькие. А ведь будь хоть чуть покрупнее, давно бы упала!
Он позвал няню Мелиссы и предложил доктору познакомиться с будущей пациенткой. Войдя в её комнаты, Анхель ужаснулся: прошло уже больше десяти лет, а комнаты, в которых жила девушка, почти не изменились. Всё так же стояли у стен кукольные домики, сидели на полках плюшевые зайцы и медведи, потрёпанные временем. Поблёкшие шторы и выгоревшие на солнце розовые обои в мелкий цветочек давно просили обновления. Всё это было просто жалкой пародией на некогда яркую и весёлую детскую, личный кошмар, в котором девушка находилась день за днём всю свою жизнь. Удивительно, что она действительно не сошла с ума. Человек с более живым воображением или решительным характером просто не выдержал бы заточения в этой шкатулке с воспоминаниями. Спокойной, даже несколько заторможенной Мелиссе хватало её рукоделия, книг и возможности любоваться садом из окна игровой комнаты. Абсолютно естественным элементом в весьма увядшем, некогда розовом великолепии комнаты смотрелась Смерть, расставляющая кукол на полке с игрушками в одной ей ведомую композицию.
– Здравствуй. Что ты здесь делаешь? – удивился Анхель.
– Друг мой, я довольно хорошо тебя знаю, чтобы понимать – мимо такого интересного случая для своей практики ты точно не пройдешь.
– Довольно здравое размышление, – улыбнулся доктор. – Какой же интерес привёл сюда тебя?
– Знаешь, Анхель, я вообще очень не люблю, когда кто-то слишком уж сильно спешит в мои костлявые объятия, и тем более не выношу, если человека к этому решительно подталкивают. Странные дела происходят в Розовом поместье. Я бы даже сказала – страшные. Будь внимателен, может быть, для этой истории ещё возможен счастливый конец.
Анхель задумался:
– Раз ты так говоришь, значит, дело значительно сложнее, чем кажется.
– Это я тебе гарантирую. Дело гораздо интереснее, друг мой, и нам с тобой предстоит в этом разобраться. Ты можешь начать с осмотра пациентки, а я, пожалуй, прогуляюсь по дому, познакомлюсь поближе с этими очаровательными людьми, один из которых нашёл способ провоцировать юную Мелиссу на столь опасные для её жизни и здоровья ночные променады по карнизу.
– Надеюсь, ты не собираешься им являться?
– Нет, конечно, тем интереснее. Они не будут знать о наблюдении и не помешают мне сделать определённые выводы.
– Интересно. Не забудь поделиться своими выводами со мной, – одобрил затею Мозель.
– Если они будут иметь отношение к делу – непременно. А теперь каждому пора заняться своими делами. Не буду вам мешать, – сказала Смерть, картинно поклонилась и вышла за дверь.
Однако тотчас же познакомиться с пациенткой доктору не удалось: оказалось, что девушка принимает ванну – тут же, на третьем этаже, – поэтому он спустился в сад и некоторое время погулял там в поисках розария, но не нашёл его. Тайна привидения Розовой усадьбы была раскрыта, а вот название её оставалось для него секретом. По возвращении сразу найти общий язык с пациенткой у него тоже не получилось – устроившаяся на маленьком стульчике за детским столиком у окна Мелисса не смотрела ему в глаза, отводя взгляд, на вопросы отвечала нехотя, тихим безжизненным голосом, и было понятно, что вся эта ситуация ей очень непривычна и вызывает сильнейший дискомфорт. Тогда Анхель решил пойти другим путём и, с трудом усевшись на второй стульчик, стал рассказывать о себе: он начал с рассказа о том, как стал врачом, упомянул о своём детстве и о нескольких совершённых им путешествиях.
Мозель заметил, что именно повествование о новых местах, которые доктору доводилось увидеть впервые, вызывает у девушки наиболее сильный отклик и интерес. Она наконец-то подняла взгляд и стала всматриваться в его лицо, как будто пытаясь тщательнее рассмотреть те эмоции, которые он испытывал, вспоминая свои поездки. Анхель понял, что эта тема волнует его пациентку, и принялся выуживать из памяти самые интересные и необычные места, в которых ему пришлось побывать: пышные столицы, небольшие уютные городки или живописные деревни. Несмотря на свойственную им бледность, щёки Мелиссы порозовели, глаза её заблестели – она была полностью поглощена рассказом. Увлёкшись описанием и наблюдая за разительными переменами в пациентке, Анхель внезапно испытал острый приступ жалости к ней:
– Простите, наверное, это жестоко с моей стороны – рассказывать вам о путешествиях, в то время как вы буквально заперты в четырёх стенах?
– Ну что вы, – ответила она, смущенно улыбаясь, – я вовсе не заперта. Да-да, иногда мы с няней гуляем в саду. Правда, это происходит ночью, потому что мне не хотелось бы беспокоить дядю и тётю, ведь они так заботятся обо мне. Мы дожидаемся, пока все в доме уснут, и выходим из дома через чёрный ход для прислуги. Няня считает, что эти прогулки помогают мне спать крепче и...
– девушка, разволновавшись, замолчала.
– Поверьте, – поспешил успокоить её Анхель, – в вашем заболевании нет ничего постыдного или страшного. Подобный недуг свойственен детям или впечатлительным, эмоциональным, тонким натурам. Судя по тому, что вам пришлось пережить в детстве, – это абсолютно нормально, и самое страшное, что с вами может случиться, – это то, что вы рискуете погибнуть во время одного из приступов. Ведь всё-таки прогулки по карнизам во сне очень опасны.
– Я понимаю, – печально проговорила девушка, глядя в окно, – но никак не могу это контролировать.
– Именно поэтому я здесь. Возможно, мне удастся найти способ облегчить ваши страдания или хотя бы удержать вас в пределах комнаты.
– Я буду очень рада, – ответила она, – но, если у вас не получится, вы, пожалуйста, не расстраивайтесь!
– В моей практике встречались разные случаи, не всегда мне удавалось достичь желаемого, но это не значит, что я сдавался. Обещаю вам, Мелисса, – он хотел было успокаивающим жестом коснуться её руки, но осёкся на полпути и опустил свою ладонь на столик между ними, за что девушка наградила его весьма благодарным взглядом, – я сделаю всё, что в моих силах.
Они поговорили ещё какое-то время, и доктор заметил, что девушка смотрит на него не украдкой бросая взгляд, а более спокойно и открыто. Незнакомый и пугающий её человек оказался интересным собеседником и не представлял никакой опасности. Он многое мог рассказать о том удивительном мире, который она открывала для себя через страницы книг. И, по рассказам, мир этот был не так страшен, как ей казалось, но ведь никто ранее не пытался её в этом разубедить.
Поговорив с пациенткой, Мозель направился к себе: ему выделили соседнюю с детской комнату под спальню и кабинет. Места там вполне хватало для кровати, письменного стола и платяного шкафа, а больше Анхелю было и не нужно. Разложив на столе бумаги, он принялся записывать всё, что ему было известно о Мелиссе и её случае, результаты их беседы. После ужина, принесенного прямо в комнату, доктор счёл своим долгом зайти к девушке, чтобы пожелать ей спокойной ночи и осмотреть пациентку. Она показалась ему напряжённой, от прежнего спокойствия не осталось и следа. Казалось, её что-то очень сильно беспокоит, но она боится даже сказать об этом. Разговорить пациентку Анхелю так и не удалось: отговорившись сильной усталостью, Мелисса отправилась спать в смежную с игровой комнату. Заглянув туда, доктор увидел, что мебель в спальне, по счастью, соответствует росту и возрасту девушки, но те же выгоревшие, потерявшие вид обои и шторы наводили уныние и не менялись больше десяти лет.
Мозель передал через няню успокоительные капли и рецепт, поскольку счёл её состояние слишком нервозным, и вернулся в свою комнату.
Сон не шёл, поэтому он пытался анализировать ситуацию, вспоминал, что слышал о сомнамбулизме от учителя и коллег или читал ранее, за неимением под рукой письменных источников. Было уже глубоко за полночь, когда из комнаты Мелиссы раздался стук открывающейся рамы и по полу потянуло сквозняком. Анхель выскочил в коридор и дёрнул за ручку двери в комнату девушки – та была заперта изнутри. Тогда он добежал до комнаты няни и постучал в дверь. Стучать пришлось долго, женщина довольно крепко спала. На стук явился и хозяин дома, которому, судя по всему, тоже не спалось.
Открыв наконец дверь ключом снаружи, они вошли в комнаты и увидели, что окно детской распахнуто. Быстро убедившись в том, что Мелиссы нет ни в одной из комнат, Анхель выглянул в окно, в которое уже по пояс высунулся хозяин дома. В белой ночной рубахе с подсвечником в руках он сам напоминал привидение. Свет свечи бликовал на лысине, озаряя остатки волос на голове своеобразным нимбом. Доктор посоветовал мужчине вернуться в комнату и погасить свет, чтобы не пугать племянницу, а сам, осторожно выбравшись на подоконник, попытался перебраться на карниз.
– Да оставь ты её, – пробурчал из дома дядя девушки, – к утру сама вернётся. Всегда возвращается, а ты, чего доброго, сорвёшься и свернёшь себе шею.
– Нельзя, – ответил Мозель, – такая у меня работа: если вижу, что человек в опасности, не могу оставить его без помощи.
– Больше всех в помощи сейчас нуждаешься ты сам, – ответил хозяин дома. Няня Мелиссы начала поддакивать, убеждая, что девушка сейчас в большей безопасности, чем будет, если её разбудить.
Анхель на пробу сделал пару шагов по карнизу, но понял, что если маленьким ножкам молоденькой девушки там было где разместиться, то взрослому мужчине и думать нечего о подобных попытках. Он вернулся в комнату, но не ушёл к себе, как дядя девушки и её няня, а до утра сидел на подоконнике и смотрел в сторону Мелиссы, не сводя с неё взгляда. Он многое обдумал и пришёл к мнению, что девушка была не просто взволнована, а именно напугана, поэтому заперлась изнутри на ключ. В какой-то момент Мозель, кажется, задремал и проснулся от внезапного прикосновения к своей руке:
– Не спи, – прошептала Смерть, – спать в таком положении весьма опасно. У неё это получается вполне профессионально, – она махнула рукой в сторону стоящей на карнизе девушки, – а у тебя могут быть серьёзные неприятности.
Анхель улыбнулся и устроился поудобнее:
– Что предлагаешь делать?
– Ничего. Сейчас этой девушке точно ничего не угрожает, но как долго будет продолжаться такое везение – я не знаю. Что-то вчера вечером произошло, не связанное с твоим приездом. Я тщательно наблюдала за происходящим внизу и здесь, и мне показалось, что на тебя она отреагировала весьма благосклонно, ты её заинтересовал. А вот что привело её в чрезвычайно взволнованное состояние? Ты не видел ничего странного?
– Нет, после беседы я много времени провёл в своей комнате, планируя лечение. Склонен согласиться с няней пациентки, их поздние прогулки способствуют более крепкому сну.
– Да, но не в том случае, если кто-то нарочно провоцирует появление кошмаров, – она резко встала и начала осматривать комнату. – Здесь должно что-то измениться, что-то, что послужило напоминанием о произошедшем. Девушка почти не покидает комнат, и никто из посторонних не знает о ней. Значит, это свои, я так и думала! Но старшее поколение ничего не замечает и выглядит искренне обеспокоенным изменениями, происходящими с племянницей. Если бы родственники сами доводили её до несчастного случая, то никакого доктора звать бы не стали. Разве что хотели признать её недееспособной? – Смерть обернулась к доктору.
– А вот этого ни одна комиссия не напишет. Девушка, конечно, со странностями, но абсолютно в своём уме. Я встречал людей и более своеобразных, которые тем не менее вели финансовые дела и распоряжались личным имуществом.
– Значит, дьявол кроется в мелочах, – задумчиво проговорила Смерть.
Анхель дождался утра и Мелиссы, которая абсолютно спокойно вернулась к себе в спальню, легла в постель и укрылась одеялом. Он прислушался к её дыханию – девушка крепко спала, тогда доктор тихо вернулся к себе.
Когда все проснулись и девушка отправилась умываться, Мозель поинтересовался у няни – не заметила ли она чего-то лишнего в комнатах Мелиссы, чего там быть не должно? Не исчезало ли что-нибудь и не появлялось ли нового? Он поделился своими догадками, что ночные прогулки пациентки кто-то может нарочно провоцировать. Няня ответила, что ничего не замечала, но пообещала присмотреться.
Как ни странно, первой обнаружить недостающую часть головоломки удалось Смерти. Оказалось, что у девушки была превосходная зрительная память. Она всегда точно знала, что из вещей в её комнатах находится на каком месте, и даже незначительные изменения сразу же замечала. Пока пациентка переодевалась, Смерть приоткрыла дверь в детскую и подозвала Анхеля. Он увидел, что глаза одной из кукол на полке были завязаны кусочком белого кружева, как будто оторванного от какой-то оборки.
– Ну и что, – рассеянно пожал плечами доктор. Мало ли, какие у неё игры.
– Дело в том, что вчера ещё этого не было и ничего на этой полке не переставляли.
– Ты же сама меняла игрушки местами! – возмутился Анхель.
– Да, но после этого я вернула всё обратно. А ты заметил, насколько легко было сюда проникнуть, пока женщины заняты утренним туалетом? Советую так же быстро и тихо покинуть комнату, пока тебя здесь не заметили.
Уже в коридоре они продолжили разговор:
– Ты видел, волосы у той куклы лёгкие и светлые, как пух? Она чем-то напоминает саму Мелиссу. Да и судя по внешней потрёпанности, игрушка вполне могла быть самой любимой, с которой девочка себя ассоциировала в детстве. Неудивительно, если после всего случившегося она убрала её на полку и больше не трогала. Теперь представь себе шок, когда она обнаружила такой вот сюрприз, – Смерть махнула в воздухе тем самым кусочком кружева и сунула его в карман, – девушка привыкла держать все переживания в себе, не делиться ни с кем ни болью, ни радостью. Всё, что её волнует, скрывается где-то в глубине души. Она не видит в происходящем прямой угрозы, но её нервы на пределе, а очередное напоминание о случившейся трагедии приводит к тому, что твоя пациентка снова и снова видит кошмары и выходит на карниз.
– Но как ты ухитрилась заметить эту незначительную деталь? – кивнув на карман собеседницы, спросил доктор.
– Не только Мелисса обладает феноменальной памятью. Я, к твоему сведению, вообще ничего не забываю.
– И как же ты с этим живешь? – задумчиво поинтересовался Мозель.
– Всё очень просто, друг мой, – я не живу. Значит, кто-то в этом доме любит подбрасывать ближнему своему неприятные сюрпризы. Но ведь в эту игру можно играть вдвоём! Или втроём… Хм, а это идея! Позволь откланяться, – Смерть шаркнула ножкой и исчезла.
Основательно озадаченный Анхель спустился в гостиную, где был встречен недовольным хозяином дома, который проводил его в свой кабинет и устроил выволочку за излишний героизм и профессиональное бездействие. Доктор не пытался оправдываться, понимая, что мужчине просто надо выплеснуть скопившееся напряжение. К тому же во время хозяйского монолога в кабинете появилась Смерть. Она немного послушала разгорячённо кричавшего мужчину, покачала головой – мол, в его возрасте так себя не беречь – ай-ай! – и стала рассматривать безделушки на письменном столе и фотографии на стенах.
– И прекратите уже эти танцы со смертью! – внезапно закончил порядком выдохшийся дядя Мелиссы.
– Я сегодня не танцую! – фыркнула Смерть, и Анхель невольно улыбнулся.
– Что вас так развеселило, позвольте узнать?
– Довольно изящная аллегория для сложившейся ситуации, – ответил доктор, – не предполагал, что в глубине души вы поэт.
Мужчина только раздражённо махнул рукой и выпроводил Мозеля из кабинета.
Остальной день прошёл спокойно, а ближе к ночи доктор договорился с Мелиссой и её няней сопровождать их в ночной прогулке. Когда всё в доме стихло, они осторожно покинули дом и не торопясь гуляли по залитым черничной темнотой аллеям сада. Мозель вновь вспоминал свои путешествия, Мелисса поделилась, что в раннем детстве она с родителями отдыхала у моря. Почти никаких воспоминаний у неё об этом не осталось, кроме шума набегающих волн, успокаивающих её перед сном. Доктор подумал, что поездка и смена обстановки могли бы благоприятно сказаться на самочувствии девушки, но вряд ли удастся убедить в этом её родню.
Незримо для остальных участников прогулки рядом присутствовала Смерть, казалось, больше увлечённая разглядыванием светлячков, чем разговором Анхеля и Мелиссы, но он точно знал, что ни одно сказанное слово из разговора не будет ей упущено.
Уже возвращаясь в дом, доктор оглянулся на пороге и увидел на одной из аллей сада силуэт мрачного балахона Смерти, облепленного сиянием слетевшихся к нему светлячков.
Отправив девушку и её няню готовиться ко сну, Мозель пошёл к себе, но ложиться не стал, поскольку не был уверен, что сегодня его пациентка снова не выйдет на прогулку. Поэтому, услышав вскрик из соседней комнаты, тут же прибежал на звук. Оказалось, что Мелисса тоже решила почитать перед сном, но обнаружила, что на всех иллюстрациях в её любимой книге лица людей закрашены чёрным, как будто они прикрыты масками. Она отбросила книгу в сторону и тихо плакала. Пришедшая вслед за доктором няня подняла книгу, увидела художества и зашипела – какой надо быть мерзостью, чтобы так доводить несчастное дитя?
Анхель понял, что их со Смертью предположения верны и кто-то целенаправленно пытается избавиться от Мелиссы, надеясь, что в скором времени с ней произойдёт несчастный случай. Он попросил няню остаться ночевать в комнате девушки, а сам сходил в себе и принёс стакан воды, в который добавил успокоительное и несколько капель сильного снотворного, которое решил сегодня дать пациентке. Часто принимать препарат не стоило, но, в связи с происходящим, от однократного применения хуже бы не стало. Мелисса приняла лекарство и легла спать. В эту ночь их ничего больше не беспокоило.
Утром доктор вновь встретился со Смертью, которая весьма довольным тоном сообщила, что решила действовать методом, позаимствованным у преступника, раз уж за руку того поймать пока не удалось. Она попросила у Мозеля несколько игрушек его пациентки, чтобы уж наверняка ни с чем другим не спутать, и, получив желаемое, исчезла. Девушка с куклами рассталась легко, даже не спросив, зачем они понадобились доктору.
Надо сказать, никто из родственников Мелиссы злодеем не выглядел. Тётя её была полностью увлечена хлопотами по дому и детьми, девицы больше интересовались обсуждением нарядов и потенциальных женихов, юноша же изо всех сил изображал человека пресыщенного, утомлённого жизнью во всех её проявлениях, что в его юные годы выглядело довольно забавно и нарочито манерно. Отец семейства, хоть всего этого и не одобрял, полностью свалил воспитание чад на супругу и учителей. Сам он управлял поместьем и делами.
О племяннице тётя говорить не желала вовсе, постоянно переводя тему беседы то на одно, то на другое. Казалось, сами мысли об этом её смущают. Она смирилась с девушкой, как с неизбежным, но обсуждать её пребывание в доме не хотела или не могла себя заставить, несмотря на то, что именно ей племянница была родной по крови.
Молодёжь считала кузину очевидно помешанной, скучной, а поэтому не стоящей внимания. Тем не менее в разговоре о ней девушки проявили оживление, надеясь услышать какие-то пикантные подробности из жизни сумасшедших, представляя Мелиссу то маньяком с ножом, то тихим душителем и пытаясь разузнать у доктора подробности подобных кровавых историй, ни капельки в них не веря. Они по привычке заигрывали с ним и строили глазки, не столько пытаясь произвести впечатление на заезжего доктора, сколько оттачивая мастерство.
Кузен беседу вёл неохотно, казался очень задумчивым, затрагивал философские темы: о жизни, смерти, бренности бытия, однако постукивание пальцев по подлокотникам кресла и бегающий взгляд выдавали в нём волнение и нервозность. Вполне могло быть, что именно этот живущий на всём готовом юный лоботряс как раз и был источником несчастий пациентки Мозеля.
Смерть, чтобы определиться с подозреваемым, начала подбрасывать им испорченные недоброжелателем вещи Мелиссы и её игрушки – старую куклу в розовом платье или полинявшего плюшевого медведя. Ей было проще оставаться незамеченной, создавая Анхелю алиби.
За несколько дней состояние пациентки пришло в норму. Девушка после регулярных ночных прогулок стала значительно спокойнее, чувствовала себя лучше. Небольшие дозы успокоительного отвара и приготовленного по рецепту доктора чая делали своё дело, сон девушки стал глубоким и спокойным. Никто её не тревожил, ведь няня строго следила за тем, закрыты ли двери комнат в их отсутствие. Её кузены, напротив, становились день ото дня всё более нервозными и изводили родителей капризами, а одним утром за завтраком состоялся весьма любопытный разговор, в котором доведённая до отчаяния младшая из сестёр, невзирая на присутствие прислуги и доктора, вывалила на голову собравшихся всё, что накипело у неё на душе. Она кричала, что, сумасшедшая их родственница или ведьма, её не волнует, но находиться с ней в одном доме она больше не желает. И неизвестно ещё, кто из них быстрее отбудет на тот свет, ведь находить у себя посторонние предметы вовсе не так весело, как подкидывать их ненормальной кузине.
Потребовавший разъяснения отец семейства узнал о том, что его детям надоела семейная идиллия. Девицам хочется замуж и богатое приданое, которое им не особо светит, пока хозяйкой всего является Мелисса, а молодой человек давно бы уже уговорил отца продать часть земель, окружающих поместье, и укатил жить в столицу, но если находиться в доме и распоряжаться частью имущества они спокойно могут сами, то для купли или продажи земель и недвижимости была необходима подпись самой Мелиссы и присутствие её при сделке, а родители были категорически против этого. В общем-то, им было всё равно, сорвётся она в один из приступов и погибнет или кто-нибудь её увидит и девушка закончит свои дни в психушке, ведь, по их мнению, ни один нормальный человек не согласится провести свою жизнь в добровольном заточении и не будет по ночам гулять по карнизам. Судьба кузины их не волновала, их интересовали только возможные развлечения и деньги, единственным препятствием на пути к которым была Мелисса.
Замечательная идея избавиться от весьма надоевшей кузины пришла им в голову не так давно, и, обсудив способы, они решили остановиться на методичном доведении той до нервного срыва.
Пока их отец хватался за голову, громогласно вопрошая, как он умудрился вырастить таких монстров, пока разгорался скандал между ним и его супругой на тему «кто из них должен был заниматься воспитанием детей и во что это всё превратилось», дело приняло необычайный поворот – в дом явились кредиторы, требующие молодого господина и громко кричащие, что он должен им огромную сумму денег. Скандал разгорелся с новым жаром и в присутствии новых участников. Выяснилось, что под грядущие денежные поступления молодой человек уже наделал долгов, пообещав рассчитаться в ближайшее будущее.
Все ругались со всеми, и никто не следил за словами. Молодежь на чём свет стоит костерила кузину, полагая её источником всех своих бед, хозяин дома, побагровев от крика, упал в кресло, схватившись за сердце, а Анхель побежал наверх за каплями и увидел, что на лестнице, ведущей на второй этаж, стоит, вцепившись в перила, бледная как призрак Мелисса. Услышав своё имя и шум, она подумала, что кому-то нужна её помощь, но, увидев творящееся внизу безобразие, очень испугалась. Это напомнило ей о пережитом в детстве ужасе. Доктор позвал няню, попросил помочь, и, пока он оказывал помощь хозяину дома, та пыталась привести в чувство осевшую на ступени лестницы девушку, которую с удивлением рассматривали притихшие кредиторы.
Тщательно скрываемая долгое время правда наконец-то вырвалась наружу, и все узнали, что настоящая хозяйка Розового поместья жива и неплохо себя чувствует. При поддержке доктора Мозеля Мелисса прошла медицинское освидетельствование и была признана полностью здоровой, как душевно, так и физически.
Она не стала лишать родственников привычного им дома, а так как в наследство помимо поместья входила другая недвижимость и ценные бумаги, с помощью Анхеля и няни переехала жить в тихий приморский городок, приобретя для себя небольшой домик на тенистой улице. По вечерам она гуляла с няней по пляжу, а ночью слушала, как в раскрытые окна дома шепчут ей что-то спокойное, тихое, усыпляющее морские волны.
@темы: Моё, Сказки, Муз, Анхель и Смерть
-
-
17.04.2020 в 17:25Нравится очень этот цикл)))
-
-
17.04.2020 в 17:27